Дверь в никуда. Глава четвертая. Лучше водка с утра, чем пуля с вечера

Метнул взгляд на палатку: там даже всякое шевеление прекратилось. «Боевые подруги» доморощенных вартовых замерли, как мышки, и старались даже не напоминать о своем существовании.

От мангала удушающе несло горелым мясом, смешивающимся с запахом пролитой крови. Лиза выбралась из кустов. Ее пошатывало, но браунинг она из рук так и не выпустила. Чиф даже загордился – его любимая всех спасла!

«Ты не человек убила, а нелюдь, бандита. Вместо него, дочка, мы могли там лежать», – кинулся успокаивать девушку дядь Вадя, который и сам прижимал какую-то тряпку к окровавленному лбу.

-Что делать будем, Славка? – с надеждой глянул на парня дед.

- В город нам теперь нельзя. У старшего, видишь, рация была – мы ее тоже приберем. Ты себе, дядь Вадь, травмат еще оставь. Но раз была рация, значит, банда не сама по себе – их искать будут, - рассудил Мастер, в одночасье ставший командиром их крошечного отрядика.

- Обратно на дачу рванем? – предложил дед.

-Тоже не вариант. Нас и машину видели, – мотнул Славка головой в сторону палатки. – Мы ж их всех на ноль множить не будем. А они, блин, расскажут, и по номерам вашего «коника» быстро «пробить» могут. Садитесь все и рванули – есть идея получше. Тут за городом, если грунтовкой выбираться, есть охотничий домик с кроликовым садком. Его хозяева люди порядочные, и с бандитами никогда не вязались. Так что пересидим. Только харчей хоть на первое время набрать надо – на ваших помидорах долго не протянешь.

...До ближайшего села на трассе «ДЭУ» летела, как гоночный болид. Тормознув у магазина, покидали в пакеты консервы, какие на полках нашлись, шмат сала, крупы, хлеб. Что проезжие запас делают, продавщицу даже не удивило: дачники у нее затаривались частенько.

Но как только вышли на грунтовку, перегруженная «ДЭУшка» стала цеплять днищем за бугры, внутри ее движка что-то противно заскрежетало. Автоветеран сдался у самого подножия холма, на котором высился «кроличий домик», и заводить уже отказывался напрочь. После нескольких попыток дед плюнул, и дальше легковушка пошла «на мускульной тяге», благо и оставалось-то метров сотня. Так что дотолкали.

База встретила безлюдьем и тишиной, которую нарушил только звонкий лай четвероногого сторожа – рыжей дворняжки, явно обрадованной прибытием долгожданной кормежки.

-Вот теперь и мы с вами будем, как братцы-кролики, - подытожил Славка, сгружая торбы в прохладе глиняного домишки. Следом дед с Лизой волокли ведра с помидорами – не пропадать же добру. Машину запихнули под навес, чтоб не нагревалась, и стали устраиваться.

На печке за домиком дед сразу поставил кулеш. Солоноватую, но пригодную для питья и готовки воду набрали из старинного колодца, редкостного в степи. А Лиза тем временем неумело, но старательно выметала накопившуюся пыль, да разгоняла прежних «жильцов» - предвкушающе пищащее комарье да пауков.

- А где же кролики? – между делом полюбопытствовала свежеиспеченная хозяюшка.

- Да вон на склоне их норы между кустами. Только они до вечера не высунутся. Их только ранним утром подстрелить можно. Ну, или сейчас петлю поставить, - со знанием дела (как же, раз с приятелем охотился) растолковал эксперт Славка.

Петли он-таки соорудил из найденного за хатой куска тонкой сталистой проволочки – искусство нехитрое. Даже успел закрепить у нор, пока кулеш доходил. Сели за стол, жахнули под ароматный кулеш с салом магазинной водочки. И открыли «военный совет». Судили-рядили, но так толком ни до чего и не договорились. Постановили – пока не будет ясности, что в городе творится, туда не ногой. Авось, хозяин кроличьего садка заявится, его и поспрашивают.

После кулеша и дневных треволнений всех быстро сморило. Караул договорились не выставлять, положившись на авось – очень уж все устали. Лиза со Славкой устроились на продавленном диванчике, дед – на широкой деревянной лавке прямо на веранде. Сказал, там попрохладней будет.

Дрыхли, как убитые, да под утро Мастера разбудил докучливый комар, не угодивший вчера под Лизин веник. Проклятущий кровопийца жужжал и жужжал над ухом, пока не попал в горсть. Но делать было уже нечего – сна как не бывало. «Самое время петли проверять», - рассудил капитан, и стал тихонько натягивать одежки, стараясь не разбудить подругу. Та умиротворяющее сопела, и даже глаз не открыла.

Прихватив трофейный автомат, Славка выбрался во двор, получил честно заработанный заряд солнечных лучей в сонную харю, плеснул из ведра у колодца туда же водой, и решительно направился к садку. Из трех петель одна была пустой, у второй лежала только кроличья голова, отгрызенная успевшей к добыче раньше лисичкой-сестричкой. Но зато в третьей уже доходил полузадушенный здоровенный серый кроль. «Ну, извини, ушастик», - с торжеством заправского охотника, добывшего, как минимум, слона, изрек Славка. И окончательно прибил несчастного травоеда ударом автоматного приклада.

Августовский кролик оказался уже достаточно упитанным и даже жирненьким, исправно забулькав после разделки в казане из-под кулеша. На аппетитный запах подтянулась вся остальная, еще сонная публика – кряхтящий дед и любимая, теперь уж скорее боевая подруга. Принюхавшись к содержимому казана, дядя Вадя изрек: «Намек понял». И тут же приволок из машины неведомо где заначенную банку абрикосового самогона. «Фи, - скривилась Лиза. – Водка с утра – это моветон». «Лучше водка с утра, чем пуля с вечера. Стресс-то запить надо». – авторитетно изрек дед, откупоривая банку. – Слушайся дочка, старших. Старшие лучше знают».

Угостившись кроликом тушеным, свежепойманным, под четверть стакана крепкого, Славка снова взял автомат, и лениво потащился на разведку. Предварительно успокоив свою девушку – мол, дальше ближайших окрестностей ни ногой. Тем более, что окружающая обстановка спокойствия не внушала: у домика-то царили мир да благодать, а над городом стояли столбы дыма, что-то бухало, и в небе периодически мелькали шустрые черточки штурмовиков.

Лазать в такой «теплой, дружественной обстановке» даже по окраинам с дряхленьким «калашом» и одним магазином к нему Славка не отважился. Но окружающие холмы взялся прочесывать основательно – благо, в густой «зеленке» скрыться можно было запросто. Побродив часок, сторожко оглядываясь, доморощенный разведчик вышел к грунтовой дороге, ведущей вдоль старого нефтепровода. Просидел в кустах еще с полчаса, но на дороге так никто и не показался – ни машин тебе, ни людей. Палящая жара, витающий над холмами запах полыни, шорох посеревшей от пыли акациевой листвы.

С чувством выполненного долга сталкер-любитель повернул было назад, планируя первым долгом озаботиться разборкой чисткой автомата подручными средствами – предыдущий хозяин за оружием явно не ухаживал. Видать, не царское было дело. И хотя говорят, что сей шедевр советской оборонки стреляет даже после утопления в болоте, рисковать явно не стоило. С такими мыслями Славка брел по натоптанной неведомо кем тропке, как вдруг от дороги послышался стон.

Мастер насторожился, и пошел обратно, уже «на мягких лапках», стремясь ни ветку не задеть, ни листьями не зашуршать. Получалось, если честно, так себе – ниндзя из капитана был явно аховый. Но метров через сотню все и разъяснилось.

Прислонившись к серой бетонной опоре трубопровода, полулежал пацан в оливкового цвета форме и разгрузке, перехватывая жгутом окровавленную ногу. Автомат у него тоже был, но лежал в ногах, и дотянуться до него воин явно не успевал. Тигром выскочив из кустов, Славка молодецким ударом отправил туда взамен чужую «ксюху», и наставил свое «весло» на пацана: «Кто такой, откуда?». Раненый – донельзя чумазый белобрысый парняга лет двадцати, с совсем еще детскими конопушками на мордахе, задергался было. Потом безнадежно поник головой: «Из города я иду. Ты ж не из этих? Помоги...».

- Из каких-таких этих? Я свой собственный, - выдал мультяшную реплику Славка, про себя уже понимая, что опасаться пацана не стоит. – Тебя как зовут, раненый?

- Славка, - ответил найденыш. – Позывной «Хома».

- О, тезка, - обрадовался Мастер. – А позывной мне твой без надобности. Будешь у меня конопатым, чтоб имена не путались. Ну, пошли, что ли?

Выломав подходящий сук с развилкой, Славка вручил его найденышу, закинул его руку за свое плечо, и они побрели на «партизанскую базу». С двумя автоматами, одним подстреленным, да по жаре, напряг оказался тот еще. С треском ломились по сухостою, как слоны, вспугивая семейки откормленных фазанов и куропаток.

Но кое-как дошли. Лиза нервно засуетилась около раненого, не слишком, видно по всему, понимая, что делать. Хотя дед отстранил ее уверенной рукой. Взрезал ножом штанину «оливы» белобрысого, поглядел, да и присвистнул: «Счастлив твой бог, паря. Пуля-то навылет прошла, и калибра невеликого – кость не задела».

Деловито плеснул на рану самогона (пригодился-таки абрикотинчик), полез за автомобильной аптечкой, и мигом соорудил болезненно морщащемуся и охающему пацану повязку, предусмотрительно скормив после этого пару таблеток стрептоцида, и от души напоив водой. Похоже, вода помогла куда больше лекарств: тезка оживал прямо на глазах у Славки, и вроде был пригоден для осмысленной беседы.

- Что в городе, гвардеец конопатый? – с нетерпением осведомился Мастер.

- Ж...па в городе! – сказал, как выплюнул осунувшийся «каратель». - Ночью казарму с вертолетов НУРСами обстреляли. Проснулись, а вокруг все горит, и стены рушатся. В ворота на КПП бульдозер въехал, а из пролома по дежурному из автоматов. Бэтры и «КАМАЗы» у плаца стоявшие, сразу сожгли.

Повезло, что комбат в штабе ночевал: собрал народ, кто не пострадал, вскрыли оружейку, да похватали, что было. Понимал, что вместе не выберемся: приказал пробиваться группами к вертолетной части за городом. Мол, там и техники, и людей хватает – есть кому врагу по зубам надавать. Мы по улицам перебежками, а по нам из подъездов – мама не горюй! Причем стреляли какие-то пришлые: в цивильном, и с черно-красными повязками на руке. Кажись, под нашенских нациков маскировались.

- Видели мы таких с повязками – эскадрилья конных водолазов, мать иху...- задумчиво протянул дед. - А ваши-то прочие-остальные где?

- Нашего летеху еще у части подстрелили наглухо. Мы тоже бились – я вот пару магазинов по вспышкам высадил. Может и попал в кого, но разбираться было некогда. Потом, когда ранило, в потемках заплутал, и от своих отстал. Меня ж только три месяца, как из села под Олешками призвали, город плохо знаю. В общем, чудом выбрался – шел наобум, – вздохнуло чудо с позывным «Хома». – За мамку с батей вот переживаю: под Волну после взрыва ГЭС угодить могли. У вас телефончика позвонить нету?

Телефончик-то есть - связи нет, - грустно ответил дядя Вадя. – У меня тоже сердце не на месте – как там моя старая?

Разговор «карателю», по виду, давался все труднее. Сказывалась и рана, и бессонная ночь. Как смогли, чумазого отмыли из ведра у колодца. А после он занял единственный диван, и провалился в сон: даже остатки тушеного кролика доедать отказался. Так что еду презентовали рыжему кабысдоху, за что тот выразил искреннюю собачью благодарность – обслюнявил Лизе ножки.

Славка между тем отыскал в прихваченном в сумках с барахлом из утонувшего катера станок. Сам побрился, и дядь Ваде одолжил, когда тот закончил ковыряться в движке своей заслуженной авторухляди. Так за мелкими хлопотами и день «на базе» прошел.

На вторую ночь спать они с Лизой тоже расположились на лавках, великодушно оставив диван за раненым. К утру Славка-второй уже чуток оклемался, и не выглядел так плачевно. Однако дед только «до ветру» ему помог доковылять, и дальше приказал лежать. Садок исправно сработал поставщиком кроликов – теперь уж двух, как будто с расчетом на дополнительного едока. А у того как раз и аппетит прорезался, так что живность оказалась более чем кстати. Запас консервов следовало, на всякий случай, экономить.

После завтрака опять толковище с новой силой разгорелось. Славка-второй с юношеским задором бил себя в грудь, обещал скоро оклематься и ратовал за выступление к вертолетчикам. Дед стоял за возращение в город, и сам вызывался пойти на разведку – «меня не тронут - кому я, старый, на фиг сдался». Славка-первый уговаривал подождать, пока в городе хотя бы пальба прекратится, чтобы шальную пулю не схватить.

Лиза всех внимательно слушала, но сама таинственно помалкивала. Лишь когда участники «совета в Филях» утомились молоть языками, отвела Мастера в сторонку, и тихонько осведомилась: «Про ДВЕРЬ не забыл?». «Ты хочешь уйти обратно?» - дрогнул голос у Славки. «Мне нет места там, и нам нет места здесь. Если мы уйдем вдвоем, то попадем в другое место. Так говорила прабабка», - уверенно объяснила Лиза. «И там будет лучше?». «Этого я не знаю», - потупилась милая. «Куда ты, туда и я. Мы вместе», - решился Славка. А для деда и явно огорченного таким решением компании белобрысого высказал окончательное: «Как стихнет заваруха, в город подадимся».

Ночью Мастер лежал без сна на жесткой скамье, ворочался, и прокручивал в голове чертову прорву тягостных мыслей. По всему выходило, что Лиза права: покоя здесь им не дадут, и мира всяко-разно не будет. А по ту сторону Двери, может, что и выгорит. С тем и заснул, а наутро пробудился жестким, и собранным в кулак. Решение принято. Назад пути нет.

Однако и на следующий день город не затих. Такое ощущение, отдаленный грохот только приблизился. Победного марша, видать, у братьев и примкнувшей к ним шантрапы не получалось – где-то близко их опять остановили, и принялись хорошенько так отгружать в пятачину, чтоб никто не ушел обиженным. Над городом опять взвились дымы. Разрывы прямо-таки сотрясали землю: ее дрожь чувствовалась даже у кроличьего садка, перепуганные обитатели которого и носа из своих нор не показывали.

Оклемавшийся Славка-второй от этого даже духом воспрял: «Я пойду. Там наши бьются!». Никого уже не уговаривал, и ничего не обсуждал - набрал воды из колодца в бутылку, повесил на плечо автомат, и поковылял, хромая, в сторону грохота.

Продолжение следует...