Мудрый херсонец про эффект слова
Давно заметил, что любое высказывание, пусть даже самое бесцветное, приписанное знаковой личности, мгновенно преисполняется новым значением и более глубоким смыслом, подавляя волю человека к малейшему сомнению. Примеры? За ними далеко ходить не надо.
Если кто-то из родственников или близких вам людей невзначай расскажет, как ваша любимая покойная матушка была к нему добра, помогала в трудную минуту, гордилась своим сыном (вами, естественно!), то будьте уверены: вы мгновенно преисполнитесь самыми добрыми чувствами к рассказчику. И более того, когда он потом попросит оказать какую-то услугу, например, одолжить денег, отказать вам будет куда как непросто...
Ну, это лишь одна грань нашего восприятия. А как воздействует на нас все, имеющее высокоавторитетное авторство!
Могу смело утверждать: большая часть вещей, высказанных великими людьми, воспринимается безоговорочно. Если же эти люди, на наш взгляд, соотносятся с понятием «враг», все их утверждения встречаются в штыки. При этом, особое влияние оказывают на нас не столько мысли, сколько фамилия автора.
Мне не раз приходилось для пущей убедительности выдавать свои мыслишки за высказывания известных людей, о чем я писал в своей прошлой публикации, когда, готовя для командира доклад на армейский семинар о роли и месте офицера в современных вооруженных силах, я взял эпиграфом слова А.В.Суворова из «Науки побеждать»:
«Хороший офицер мне даст хорошего солдата. Хороший солдат – победу!»
И никому из присутствующих старших офицеров - от майора до генерала! – и в голову не пришло усомниться в авторстве высказывания, наоборот, начальник политотдела попросил моего командира повторить эту бесценную мысль, чтобы присутствовавшие могли записать ее для более глубокого осмысления и дальнейшего применения. Уверен, что все они читали Суворова, но услышав из уст моего полковника эту банальщину, никто и не подумал усомниться.
Фамилия фельдмаршала гипнотизировала. Если бы мой шеф произнес те же слова, но прибавил, что так считает его шифровальщик, с двумя курсами института за плечами, вряд ли они бы произвели на всех такое впечатление. Во всяком случае, начальник политотдела не заставлял бы убеленных сединой ветеранов Великой Отечественной, как послушных школьников, тут же заносить их в рабочие тетради.
Кем я только не подписывался с тех пор! В институте милая преподавательница зарубежной литературы Светлана Беляева чуть ли не плакала от моей лжеэрудиции, когда я читал ей на экзамене "малоизвестные" стихи Эдгара По (сварганенные мной под бессмертного «Ворона»!):
...Что-то с шорохом и стоном
Прошептало угнетенно:
Не иди, остановись ты,
Видишь, ветер носит листья,
Слышишь, как со страшным свистом
Плывут в небе облака?..
Не иди на эту встречу,
Путь твой роком не отмечен,
Ты не виден, но замечен
И дрожит твоя рука...
... Пес вскочил и мертвой хваткой
У ограды старой, шаткой
Впился черными зубами
В белое пятно лица...
И нашли наутро в склепе,
В дьявольском зеленом свете
В крови хладной и тягучей
Плавал чей-то свежий труп...
Правда, эпитет «свежий труп», ее несколько насторожил, но я так грустно и задумчиво глядел в ее доверчивые глаза, что мои импровизации были немедленно оценены высшим баллом...
В Белозерской школе №2, где я отдиректорствовал славное десятилетие, в каждом учебном кабинете, вплоть до музыки и пения, на видных местах были бережно размещены высказывания по поводу данной учебной дисциплины, причем, не кого-нибудь, а лично Владимира Ильича Ленина. Уже не помню, что он у меня говорил о рисовании и астрономии, но пусть поверит на слово читатель: все было правдоподобно и наполнено, учитывая тогдашний гипноз этой фамилии, высшим смыслом. По крайней мере, никто из массы проверяющих ни разу ни в чем не усомнился.
В кабинете русской литературы вождь с восторгом хвалил бессмертного Пушкина, в украинской – во всю превозносилось рабоче-крестьянско-крепостное происхождение Кобзаря, в мастерских воспевался труд, который сделал из обезьяны человека, в кабинете географии мысль Ильича скользила по дальним странам, где еще только предстояло развертывать мировую революцию...
Другие директора охотно переписывали мысли гения и так же использовали их в своих школах. Работники райкома партии восхищались и ставили меня в пример. Они любили Ленина больше всех... Особенно, секретарь по идеологии туповатый С. и одна пышнотелая дама, ведавшая пропагандой и агитацией, а ныне переобувшаяся на лету из интернационалисток в убежденные украинские националисты.
Интересно, придет ли час, когда можно будет рассказать, какие гиганты мысли творчески обогащались мной за весьма умеренную плату в последующие зрелые годы?..
Виталий БРОНШТЕЙН
