Отделение анестезиологии и интенсивной терапии – это структура, где оказывают помощь тяжело больным людям с самыми различными диагнозами.
Изо дня в день перед сотрудниками такого отделения стоит очень важный вопрос: как вновь подарить людям жизнь.
Сегодня в нашем материале пойдет речь об некоторых важных аспектах деятельности одного из отделений херсонской больницы Водников, известного многим херсонцам, как реанимация.
Наши собеседники: Заведующий отделением анестезиологии и интенсивной терапии коммунального учреждения «Херсонская городская клиническая больница им. Е.Е. Карабелеша», кандидат медицинских наук Игорь Степанович Полинчук (далее И.П), а также врач анестезиолог высшей категории Виктория Александровна Арбузова (далее В.А).
- Расскажите нашим читателям, как сегодня работает отделение анестезиологии и интенсивной терапии?
И.П. – В 1997 году Минздравом был издан приказ по нашей службе и с этого времени мы называемся врачи анестезиологи, слово «реанимация» ушло из нашего обихода, а отделение - анестезиологии и интенсивной терапии. Но, тем не менее, суть нашей работы не изменилась. Структура, назначение отделения анестезиологии и интенсивной терапии остались те же самые.
Мы работаем по нескольким направлениям: это анестезиология, это интенсивная терапия, которая проводится всем пациентам, независимо от профиля (кардиологический, хирургический и так далее), на определенном этапе своего лечения пациент получает интенсивную терапию.
Врач анестезиолог – это тот человек, который подготовлен для проведения интенсивной терапии, ну и все отделение, конечно же, направлено, как можно говорить, заточено на проведение интенсивной терапии. У нас есть свои стандарты, навыки, техническое оснащение, чтобы проводить интенсивную терапию на определенном этапе лечения. Когда состояние пациента стабилизируется, он переводится в то отделение, где уже не нуждается в интенсивной терапии.
Третий фрагмент нашей работы, по сути, это часть интенсивной терапии – проведение реанимационных мероприятий. То есть, когда наступает совсем критическая ситуация, человек нуждается в проведении сердечно-легочной реанимации.
В.А. – Если говорить о Европе или о США, то есть такое понятие, как critical care, то есть лечение ситуации критической. В принципе, в любом заболевании, любом состоянии пациента бывают ситуации критические. У нас на этот случай есть специалисты, которые умеют с такими ситуациями работать.
- Какие случаи чаще всего стают причиной того, что человек попадает в отделение анестезиологии и интенсивной терапии? К примеру, ДТП, отравления и так далее.
В.А. В большей степени к нам поступают люди с инсультами, поскольку на нашей базе имеется инсультный центр. Также поступает большое количество пациентов с отравлениями. Вообще, Суворовский район – место довольно злачное: рынки, закусочные, поэтому масса людей с отравлениями попадает к нам.
- Существует ли сезонность в поступлении больных?
И.П. Если сильно анализировать, то, может быть, зимой немного больше поступает пациентов с пневмонией, хотя и летом их не намного меньше. Зимой много поступает пациентов с переохлаждениями. Допустим, человек принял лишнюю дозу алкоголя или ему стало плохо по другому поводу, он потерял сознание и получил переохлаждение.
С 2006 года у нас существует городской инсультный центр. Хотя понятие городской к инсультам очень условное, ведь мы оказываем помощь независимо от прописок, места проживания. Если человеку плохо, то ему плохо, и его сначала нужно полечить, а потом уже разбираться, где он прописан и так далее. Очень часто бывает, что у нас нет вообще никакой информации о пациенте, мы не знаем, что с ним. В таком случае проводится так называемая посиндромная терапия. То есть, если проблемы с нарушением дыхания, то нужно его стабилизировать, если проблемы с давлением, то нужно нормализовать его, а дальше уже разбираться в причине заболевания пациента.
У нас есть приказ Департамента здравоохранения, который регламентирует, какая больница ждет каких поступлений. По нашей больнице есть несколько направлений, практически это все, кроме детей до 18 лет, акушерства и гинекологии, потому что это отдельная структура. Человека могут привезти в бессознательном состоянии прямо с улицы, это может быть отравление, сахарный диабет, черепно-мозговая травма, ведь бессознательное состояние – это та маска, за которой скрывается множество заболеваний.
Наша главная задача – это сделать сию секунду все возможное, чтобы человек не умер прямо сейчас.
- За период вашей работы случались ли такие ситуации, которые можно назвать чудом?
В.А. – Вот я могу про Антошку рассказать. Дело было зимой. Антошка немного выпил пива и решил искупаться. Мальчик был в очень тяжелом состоянии, с ним работали дня три или четыре. Я помню, что после своей смены ушла в субботу домой, а в понедельник Антошки уже не было. И тут, звонок в дверь, стоит наш Антошка, а он еще такой характерный мальчик, рыжий, конопатый, я его запомнила, и говорит: «Здравствуйте, у вас нет моего мобильного телефона?». На самом деле таких историй много, просто не все помнится, каша в голове, потому что поток пациентов очень большой.
- Врачи анестезиологи – суеверные люди?
И.П. – Наверное, я никому не открою Америку, но врачи анестезиологи не то чтобы суеверные, но есть определенные табу, которые мы не нарушаем. Много есть таких тонких деталей. Например, когда кто-то из врачей остается дежурить, то ему никогда нельзя говорить «счастливого дежурства», потому что с этой минуты начнется «веселье». Это так, для примера.
- Какой процент смертности в реанимации?
И.П. - У нас процент смертности пациентов где-то 12-13, то есть из 100 человек, 86-88 мы возвращаем в строй, просто возвращаем к жизни. Потому что качество жизни – это уже другой вопрос. Правильно проведенные неотложные мероприятия обеспечат и жизнь, и качество дальнейшей жизни. То есть, как человек восстановится, выйдет ли он инвалидом или вернется к полноценной жизни: вернется в семью, на производство и так далее.
- Как вы оцениваете кадровый потенциал вашего отделения?
И.П. – Мне очень сильно повезло, потому что я имею честь руководить очень сильным коллективом. В этой больнице я работаю с 1997 года и за это время создался хороший, высокопрофессиональный коллектив. У нас из 7 врачей, 6 человек имеют высшую категорию.
Высшая категория – это не просто слово, это признак профессионализма. Врач анестезиолог высшей категории – это человек, который знает абсолютно все об анестезиологии. Это человек, который отлично ориентируется в проведении неотложной помощи. Это человек, который умеет провести и посиндромную, и специальную терапию, а также все это правильно оформить документально.
Наши сотрудники – это люди, которые уже имеют профессиональное чутье. Я знаю цену своему коллективу и с гордостью могу сказать, что имею большую честь руководить самым мощным и профессиональным коллективом врачей анестезиологов в городе Херсоне, и, пожалуй, в Херсонской области.
- Насколько сложно психологически работать в отделении анестезиологии и интенсивной терапии, ведь это постоянные стрессовые ситуации, и как с этим справляться?
И.П. – Да, реанимация – это стрессы, непредсказуемость ситуации. Вот сейчас все хорошо, врачи могут расслабиться, писать истории болезни, а через две-три минуты может случиться что угодно. К примеру, поступают сразу несколько пациентов на скорой помощи и нужно все бросать и сию секунду бежать к пациенту. Нужно уметь быстро собраться и организовать коллектив, чтобы приступить к оперативной работе.
У нас в отделении врачи шутят, это как психологическая защита, когда человек постоянно работает в состоянии стресса. Но у нас дружный коллектив, и если кто-то зовет на помощь, то все срываются и идут помогать коллеге. Мы стараемся друг друга поддерживать, атмосфера у нас хорошая.
К сожалению, люди не могут жить вечно, и мы это понимаем. Это понимает философия, понимает религия. Но очень страшно, когда умирают молодые пациенты.
Самое худшее в нашей ситуации – это выйти к родственникам и сказать, что их близкого человека больше нет. Это самое ужасное, что есть в нашей профессии. Но мы должны быть честными с людьми. Хорошо с пациентом – говорим правду, плохо – говорим правду. Максимальный контакт с пациентом и его родственниками.
У нас проводится большое количество консилиумов. Это коллективный труд врачей, когда собираются врачи разных специальностей и на основании лабораторных анализов, разных данных, они выставляют диагноз, под которым все подписываются и назначается план лечения.
В.А. – Когда врач сомневается в своем решении, то ничего нет стыдного в том, чтобы попросить кого-то подсказать или помочь. А вот когда человек занимает позицию, что до упора будет сам все решать и никого не позовет на помощь, даже если сомневается, а это приведет до усугубления ситуации и даже гибели пациента, то такой вариант недопустим.
- Какая кадровая география врачей данного отделения больницы Водников?
И.П. – В нашем коллективе представлена вся Украина, разные научные школы, разные учителя. От Закарпатья, до Луганска. Я заканчивал Ивано-Франковский медицинский университет, мой коллега Тернопольский, другой коллега – Одесский. Кстати, в нашем отделении всего один коренной херсонец. Мы все съехались в Херсон, в этом отделении работаем, и, знаете, нам очень нравится этот город, нравятся херсонцы. Мы стараемся ради этого города.
Хоть мы и учились в разных университетах, но по одним программам, поэтому разговариваем с коллегами на одном языке. Наши врачи – это отличники, краснодипломники, да и просто эрудированные люди, от общения с которыми получаешь удовольствие. Ты можешь сказать какую-то цитату литературную, и тебя сразу же продолжат, любую мысль сразу же подхватят.
Мы очень дорожим друг другом, потому что действительно у нас работают не только профессионалы, но и просто порядочные люди.
- Существует ли кадровый дефицит в вашем отделении?
И.П. – Серьезная проблема есть, она родилась не в нашем отделении, и не в городе Херсоне, это проблема на государственном уровне. Слава Богу, на сегодняшний день по врачам наш коллектив обеспечен. В некоторых больницах в этом плане есть проблемы.
Но, общая проблема для всех больниц не только Херсона, но и Украины – это медицинский персонал среднего звена, то есть медицинские сестры. Особенно по отделениям интенсивной терапии. Врачи, может, как-то проще привыкают к наплыву пациентов, а вот молодым девчонкам, которые приходят после медучилища, сложно работать в таких отделениях.
Бывает, что за сутки может поступить, пять, семь, десять человек. Это могут быть разные люди, в том числе и психически неуравновешенные, наркоманы, алкоголики, бомжи. А все представляют, как пахнет бомж, которых провел, к примеру, три года на улице. Но он тоже человек и ему нужно оказывать помощь, просто для юных дарований – это большой стресс.
Да, у нас достаточно средств защиты от инфекционных неприятностей: перчатки, очки, но, тем не менее, многие не выдерживают и уходят.
- Как обстоят дела с техническим обеспечением в отделении анестезиологии и интенсивной терапии больницы Водников?
И.П. – В нашей работе есть такой нюанс, что мы очень зависим от техники, от аппаратов жизнеобеспечения. Это аппарат искусственной вентиляции легких, это дефибрилляторы, инфузоматы. Человек, находящийся в условиях интенсивной терапии окружен большим количеством аппаратуры, которая обеспечивает его жизнь.
Другой вопрос еще в грамотности использования этой аппаратуры, нужно знать, когда ее применить, в каких условиях и так далее. К аппаратуре мы очень привязаны.
Мы городская больница, бюджетная. Ежегодно нашему депутатскому корпусу подается информация о том, что есть, какая аппаратура вышла со строя, какая подлежит ремонту. Чтоб было понятно людям, приличный аппарат искусственной вентиляции легких на сегодняшний день стоит где-то от двух миллионов гривен.
Я собирал информацию по городским больницам, вот у меня есть данные полугодичной давности, и получается следующее. Примерно, чтобы более-менее обеспечить парк медицинской техники по отделениям интенсивной терапии, необходимо 15 миллионов гривен.
10 миллионов гривен в год, это у меня абсолютно точная цифра, необходимо, чтобы обеспечить лечение трех суток пациента, находящегося в отделении интенсивной терапии. Мы собирались в Департаменте здравоохранения, просчитывали суммы по всем больницам.
В вопросах неотложной помощи, мы всегда обеспечены, запас медикаментов – это святое.
- Благодарных пациентов много? Поддерживаете с некоторыми связь?
В.А. – Я не скажу много или не очень. Остаются пациенты в памяти, иногда встречаемся с этими людьми. Тут есть такой тоненький психологический момент, это сама ситуация, в которой оказывается пациент, попадая к нам. Когда человек переживает тяжелый случай, то ему хочется как можно быстрее его забыть. Так устроена человеческая психология.
Ну, а во-вторых, когда мы с пациентом работаем, большинство нас даже не видит, пока мы нормализируем его состояние. А когда пациенту становится легче, мы его переводим, поэтому мы из тех врачей, которые находятся в тени.
Безусловно, благодарные пациенты есть, но сама ситуация побывать в больнице – не самое приятное времяпровождение для людей.
- Спасибо большое, что уделили для нас время.
Спрашивала Татьяна ГОЛУНОВА
